Со слов Государыни Марии Феодоровны, Государю было очень неприятно вспоминать, как Он, под влиянием придворных кругов, начиная с апреля 1911 г. и вплоть до смерти П. А. Столыпина, как бы несколько потерял к нему то исключительное доверие, которое Он питал к нему на протяжении 5 лет пребывания Столыпина у власти. Уже после смерти Столыпина Государь, более внимательно перечитывая стенографические отчеты Государственного Совета от 1 февраля, 4 марта и 1 апреля 1911 г., в связи с законопроектом о западном земстве, ясно убедился в том, насколько был прав Столыпин в своих речах, защищая как интересы русского населения в Западном крае, так и права Монарха при пользовании 87-й ст. Основных законов; и вместе с тем для Государя уже после смерти Столыпина стало ясно, что многие из членов Государственного Совета, выступая против Правительства, и в частности против П. А. Столыпина, думали не об интересах Государства и русского населения в Западном крае, а о том, чтобы нанести личный удар Столыпину(Выд. — Г. С.).

Великие князья Александр Михайлович, Николай Михайлович, Дмитрий Павлович и многие др. очень высоко ценили Столыпина не только как Государственного недюжинного деятеля, направляющего Государственный корабль по правильному пути, но и за его бескорыстное, преданное служение Монархии и Престолу, и за заботу о благе России и русского народа.

А так же исключительно высоко ценил Столыпина и Германский Император Вильгельм II, выразивший свой восторг, в разговоре с Б. И. Бок, после благополучного разрешения вопроса о Боснии и Герцеговине, дивясь силе и мощи Столыпина.

Спустя три месяца, во время свидания Государя с Германским Императором в Бьерке, который сидел против Государя за обеденным столом, по правую руку Германского Императора сидел Столыпин, а по левую Государыня Императрица Александра Феодоровна (видимо, неудачная фраза – Г. С.). Германский Император, заинтересованный разговором со Столыпиным, как бы совершенно не обращал внимания на Императрицу и весь завтрак проговорил со Столыпиным, точно боялся потерять минуту времени, которую он мог посвятить разговору с ним. Восторгу Германского Императора от Столыпина не было пределов, и он после завтрака откровенно высказался, что если бы у него был такой Министр, как Столыпин, то Германия поднялась бы на величайшую высоту (Выд. — Г. С.)».

Принимая во внимание важность этой характеристики, приведем оценку Германского императора Вильгельма II без купюр:

«…государственного деятеля, такого исключительно дальновидного, такого преданного, как своему Монарху, своей родине, так и искреннему стремлению мира в мире, как был покойный Столыпин, я еще за все свои годы не мог встретить, равного ему. Бисмарк был бесспорно величайшим государственным деятелем и преданным престолу и своей родине, но вне всякого сомнения, что Столыпин был во всех отношениях значительно дальновиднее и выше Бисмарка (Выд. — Г. С.)».

Передавая великому князю Дмитрию Павловичу свой разговор со Столыпиным, «Вильгельм II вспомнил также, как был прав Столыпин в 1909 г., во время свидания в Бьерке с Государем, предупреждая его о недопустимости войны между Россией и Германией, и если, не дай Бог, случится такое несчастье, то все враги монархического государственного строя, воспользовавшись неизбежными экономическими осложнениями во время войны, примут все меры к тому, чтобы добиться революции (Выд. — Г. С.).

Великому Князю Дмитрию Павловичу на протяжении многих лет, вплоть до 1939 г., приходилось быть представителем Дома Романовых в разных монархических государствах, во время тех или иных торжеств. Во время этих торжеств, касаясь разговора о прошлом величии России, Великий Князь Дмитрий Павлович убедился, насколько оставалось еще популярным имя Столыпина как Государственного деятеля. Приходилось ему от очень многих Высочайших Особ и Государственных деятелей слышать о том, что на протяжении многих лет XX века Столыпин был именно тем выдающимся государственным деятелем, который, если бы был в живых и остался бы у власти, никогда не допустил бы ни мировой войны 1914–1918 гг., ни тех революций и свержений монархий, которые произошли оттого, что среди государственных деятелей в 1914 г. не было ни в России, ни на Западе лица, которое отдавало бы себе полный отчет и представление, к каким неизбежным бедствиям и несчастиям приведет мировая война (Выд. — Г. С.).