Как известно, в советский период масса ученых и публицистов небезуспешно трудилась над тем, чтобы в самом невыгодном свете представить результаты столыпинских преобразований – умалить их итоги, исказить содержание и смысл реформ. В угоду политической конъюнктуре, в силу самых приземленных житейских расчетов по этой теме были защищены сотни диссертаций, изданы тысячи книг и брошюр. Не имея возможности и намерений провести обстоятельный анализ этой, так сказать, псевдонаучной породы, мы обратимся к обозначенному вопросу с другой стороны – сквозь призму оценок специалистов, имевших более вдумчивый и пристальный взгляд на значение реформы и ее результаты. Вот что отмечает в 1916 г. знаменитый российский экономист профессор А. В. Чаянов:

«Одним из глубоких и важнейших явлений переживаемой нами эпохи в истории России является мощное, полное юной энергии возрождение русской деревни…Никогда раньше наша деревня не испытывала такого мощного просветительского воздействия, какое испытывает теперь»^x.

А в следующем, 1917 г., считающемся теперь началом новой российской смуты, ученый пишет, что крестьянин-собственник доминирует в русской деревне и самым существенным образом изменяет ее к лучшему: иначе обрабатываются поля, иначе содержится скот, здесь теперь больше продают и покупают, кооперация переродила села и самого крестьянина, который стал более развитее и культурнее.

Интересно, как известный впоследствии писатель русского зарубежья Ф. А. Степун описывал перемены, происходящие в Подмосковье, всегда страдавшем от малоземелья, чересполосицы и скудного инвентаря:

«<…> У нас в Московской губернии шло быстрое перераспределение земли между помещиками и крестьянством. Подмосковные помещики… беднели и разорялись с невероятною быстротою; умные же и работоспособные крестьяне, даже не выходя на отруба, быстро шли в гору, смекалисто сочетая сельское хозяйство со всяким промыслом: многие извозничали в Москве, многие жгли уголь, большинство же зимою подрабатывало на фабриках. Большой новый дом под железною крышею, две, а то и то и три хорошие лошадки, две-три коровы – становились не редкостью. Заводились гуси, свиньи, кое-где даже и яблоневые сады. Дельно работала кооперация, снабжая маломочных крестьян всем необходимым, от гвоздя да сельскохозяйственной машины.

Под влиянием духа времени и помещики все реже разрешали себе отказывать крестьянам в пользовании своими молотилками и веялками. Ширилась земская деятельность. Начинала постепенно заменяться хорошей лошадью мелкая, малосильная лошаденка – главный строитель крестьянского хозяйства. Улучшались больницы и школы, налаживались кое-где губернские и уездные учительские курсы. Медленно, но упорно росла грамотность <…>».

В развитие темы об итогах и перспективах реформы стоит обратиться к зарубежному изданию «А. В. Кривошеин», в котором с прочной опорой на архивы и публикации других современников приведены исчерпывающие сведения, начисто разбивающие миф о «крахе столыпинских реформ». В одной из глав («Проведение в жизнь земельной реформы») ее автор, К. А. Кривошеин, сын бывшего министра земледелия А. В. Кривошеина, разъясняя сущность намеченных аграрных преобразований, приводит обстоятельный анализ достигнутых результатов. И справедливо обращает внимание на то, чтореформа преследовала двойную цель: создание класса крестьян-собственников и коренную перестройку земельных угодий, то есть, землеустройство. Причем, «если вторая цель имела самостоятельное значение, то первая получала реальное значение только при достижении второй». Между тем, впоследствии в изложении хода реформы «первая цель, т. е. укрепление наделов в собственность, отделяется от второй, больше того – в укреплении усматривается все содержание и значение реформы, статистики часто ограничиваются цифрами, к укреплению наделов относящимися». Однако, как замечает далее автор, «если бы реформа свелась к простому юридическому выделению отдельных домохозяев путем укрепления за ними наделов, то она не только не создала бы крепкого класса собственников, но, укрепляя вместе с наделом и “аршинную” чересполосицу, переделами иногда ослабляемую, привела бы к экономически отрицательным результатам».